Скамья подсудимых была массивной, грубой, будто вырезанной из дерева в спешке. На ней сидели двое мужчин. Оба в строгих костюмах, молчаливые и напряжённые.
Перед ними восседали свиньи, облаченные в чёрные мантии судей, каждая из которых была тщательно сшита по человеческому образцу.
Но их лица оставались свиными: круглые рыла, влажные глаза, уши, подрагивающие от напряжения. Один из них держал молоток. Другой лист бумаги, на котором не было видно текста. Или там его не было...
Они заседали в тишине, упиваясь своим величием и могущество. В зале не было зрителей. Только звук скрипа дерева и дыхания.
- Подсудимые,- произнёс наконец главный судья. Его голос был глубоким и ровным.- Вы обвиняетесь в нарушении доверия к нашей власти и к нашим законам. Это очевидно и не полежит оспариванию.
Мужчины не ответили. Слова звучали знакомо, но странно. Не было ни конкретных обвинений, ни дат, ни контекста. Только общие фразы, будто судили не поступки, а сам факт того, что они существовали такими, какие есть, вопреки ожиданию вельможных свиней.
- Закон один для всех,- продолжил другой судья.- Вы, как и все, подчиняетесь ему.
И снова тишина. Весы, нарисованные на стене, казались слегка накренёнными. Как будто Справедливость здесь была лишь символом, формой, но не содержанием.
Суд не место, где решалась вина. Суд - это пространство, где власть народа заменялась властью элит. Где те, кто был избран решать - становились объектом решения.
Где избранные лица, кем бы они ни были, теряли своё значение...